Район Нанга Парбат
Только тихое шипение газового примуса нарушало тишину. В серых предрассветных сумерках палатка с ее густо обсыпанными инеем стенами казалась гробницей. И все же она вселяла уверенность, словно некое надежное чрево, ибо ее тонкие стенки защищали альпиниста от необъятности пустынного неба и гор вокруг. Затем в эту тишину вторгся другой звук настойчивый, стремительный, свистящий грохот, который доносился, казалось, со всех сторон. Он напоминал грохотание некоего гигантского потока воды, готового вот-вот поглотить его убежище. Охваченный паникой, альпинист рванул обледеневшую застежку входа и выглянул наружу, чтобы узнать, в чем дело. Казалось, вся гора пришла в движение целые потоки льда изливались по обе стороны от него, а весь склон под ним, который он прошёл накануне, устремился гигантской кипящей грохочущей волной к леднику, лежащему далеко внизу, приближаясь к небольшому лагерю у его основания, где он оставил двух своих спутников.
Затем грохот замер вдали. Облако снежинок, которое выглядело не более осязаемо, чем пушистое кучевое облачко в летний день, мягко осело, и все вокруг стало снова выглядеть так, будто никакой лавины не было и в помине, а ледяные обломки смешались с лежащими на склонах льдом и снегом. Он словно подчеркивал ничтожность, неуместность, эфемерность самого факта существования альпиниста.
Рейнхольд Месснер находился на высоте примерно 6400 метров на склоне вершины Нанга Парбат, обращенном к долине Диамир. Выйдя предыдущим утром из лагеря, разбитого у подножия склона, он начал первую попытку одиночного восхождения на один из главных гималайских пиков-от подножия до вершины. Это означало полную самостоятельность: самому тащить все продукты и снаряжение, в одиночестве переносить все физические и психические нагрузки высотного восхождения, так же как и риск несчастного случая, падения в скрытую трещину, когда никто не придет на помощь.
Несмотря на то что он все еще мог разглядеть место своего базового лагеря в 2000 метрах ниже и на расстоянии пяти миль от него, он чувствовал себя таким же одиноким, как одиночка-мореплаватель в просторах Тихого океана или астронавт на орбите по ту сторону Луны. Чувство одиночества теперь еще более обострилось ; путь отступления был сметен лавиной, и теперь ему пришлось бы выбирать другой путь для спуска.
Конечно, и другие альпинисты тоже поднимались на гималайские вершины в одиночку. Герман Буль совершил первовосхождение на Нанга Парбат в одиночку - это было невероятное достижение, однако сам альпинист был участником большой экспедиции, благодаря коллективным усилиям которой был установлен верхний лагерь. Буль совершил лишь заключительный, очень дерзкий шаг на собственный страх и риск, но это совершенно иная концепция одиночного восхождения по сравнению с одиночным восхождением, начинающимся от самого подножия горы. Некоторые альпинисты уже пытались совершить подобное. В 1934 году Морис Уилсон проник тайком в Тибет и попытался взойти на Эверест с севера, оставив всех своих носильщиков в лагере 3. Он был сравнительно неопытным альпинистом и желал покорить вершину, движимый неким мистическим побуждением, но погиб, так и не поднявшись достаточно высоко. Канадец Эрл Денман добрался до Северного седла... прежде чем признал всю тщетность своей попытки в 1947 году, а четыре года спустя датчанин Клаус Бекер-Ларсон не сумел подняться даже до этой высоты. Оба эти альпиниста нанимали шерпов. Сам Месснер уже дважды пытался покорить Нанга Парбат в одиночку, но при первой попытке едва он начал восхождение, как увиденная им воочию грандиозность этой задачи заставила его отказаться, от восхождения, а во втором случае он даже не достиг подножия горы.
Однако в отличие от Уилсона, Денмана и Ларсона, Месснер посвятил горам большую часть своей жизни. Он привык выжимать из себя все до предела, вечно искал новых путей, новых приключений, и попытка покорить в одиночку восьмитысячник была логическим шагом в его личной эволюции.
Месснер родился в 1944 году в деревушке Вилнос, приютившейся в Доломитах Южного Тироля. Он был вторым ребенком в семье из восьми детей (семь мальчиков и одна девочка). Его отец-сельский школьный учитель, вышел из той же крестьянской среды, как и дети, которых он учил. Семья была небогатой, но крепкой и счастливой. В тесном кругу этой большой семьи, может быть не слишком обремененной строгой дисциплиной, и вырос Рейнхольд. Глава семейства Йозеф Месснер любил горы, и каждое лето вся семья перебиралась в хижину, стоящую среди высокогорных пастбищ, где ..все они могли вдоволь побродить и полазать. Рейнхольда Месснера взяли на первое в жизни восхождение на Саас Ригайс, самый высокий пик Гейслеровских Альп, когда ему было всего пять лет.
Когда он подрос, то начал ходить на восхождения со своим братом Гюнтером. Они вместе осваивали пики Гейслеровских Альп вокруг их дома и неуклонно повышали свое альпинистское мастерство. К тому времени, когда Рейнхольд отправился в университет в Падуе, он стал уже подающим большие надежды, сильным восходителем. Он быстро рос как спортсмен, с презрением отвергая применение искусственных средств в альпинизме, особенно неразборчивое использование расширяющихся крючьев. Он совершил ряд очень быстрых восхождений по труднейшим маршрутам, а также несколько выдающихся одиночных восхождений, в числе которых было прохождение северной стены Друа, которая долгое время считалась самым трудным скально-ледовым маршрутом в Западных Альпах, а также маршрут Филиппа Фламма по северной стене Чиветты, один из сложнейших маршрутов в Доломитах, проходимых свободным лазанием. К 1969 году Месснер зарекомендовал себя одним из самых смелых альпинистов-новаторов в Европе, превратившись в фигуру, очень сходную с фигурой Германа Буля в начале пятидесятых годов. И именно Карл Херлигкоффер предоставил ему возможность отправиться в Гималаи.